Одноактная пьеса.
Действующие лица:
МОЛОДОЙ – респектабельный мужчина лет 30
НЕМОЛОДОЙ — мужчина бомжеватого вида неопределенного возраста
Мужчины сидят на крыше. Молчат.
МОЛОДОЙ. Мне без разницы. Правда. Я не за и не против. Мне как бы все равно. Я просто не понимаю: зачем. Зачем?! Я спрашиваю. Она сразу: «Ты меня не любишь…» и слезы в глазах. Женщинам важно, чтоб все официально, штамп, все дела, фамилия… То есть, в нашем случае дело не в фамилии. Уж точно. (Усмехается) Ну, да. Смешно. Фамилия-то у нас одинаковая. Одинаковая… Что я говорил? А, насчет бракосочетания. Брака. (Усмехается). Есть такой анекдот: «Хорошее дело браком не назовут». Всё. Это он. Весь. Не смешной. Даже грустный, если вдуматься. Зато короткий. Да. Что-то не то говорю. Волнуюсь немножко. Такое событие…
Нет, по большому счету она, допустим, права. Пусть будет штамп, окей. Но платье, гости, банкетный зал… Вы знаете, сколько стоит хороший свадебный фотограф? А ей нужен очень хороший! Хочу, говорит, красивые фотки. У нас, говорит, этого никогда не было. И еще шарики! Воздушные, мать их, шарики. Будет фотозона – арка из воздушных шаров. Мы сладкое не едим. Она не любит. Мне нельзя. У меня преддиабет. Но мы заказываем вот такой, мать его, торт, со взбитыми, мать их, сливками! (показывает руками масштабы). Гулять – так гулять! Я реально не понимаю, вся эта мишура –зачем? Для чего? Я же и так с ней. И не планирую никуда уходить. И не хочу. У меня нет никаких романов на стороне. Я однолюб. Зачем эта тупая церемония? И дело не в деньгах. Хотя и в них тоже. Стоит ли тратить… Ай, ладно. Что уж теперь. Неважно. Без разницы…
Всегда так говорю, когда не согласен. Сам себе так говорю. Хотя в душе я против. Глубоко в душе. Сильно против. И знаю об этом. Но соглашаюсь, чтобы не спорить. Чтобы не ругаться. Не портить отношения. И поэтому у нас прекрасные отношения. А теперь она вбила себе в голову, что этот ритуал все изменит, что именно он нам нужен для полного счастья. Будто бы после свадьбы мы должны зажить как-то особенно прекрасно. Я столько лет с ней живу, потому что хочу. А когда мы поженимся, я буду жить, потому что должен. Чувствуете разницу? Сейчас у нас просто секс, а когда поженимся, он превратится в супружеский долг. Каково звучит – «долг»?! Вы, конечно, можете возразить, мол, в чем проблема, не понравится – разведётесь.
Не разведусь, я себя знаю. Это только на словах так просто. А на деле, вспомните, сколько людей живет в браке несчастливо? И не разводятся! Изменяют друг другу, ненавидят друг друга…И не разводятся же! Почему? А потому что развестись – это еще хуже геморр, чем пожениться. На это вообще мало, кто способен. Вот мои родители всю жизнь прожили вместе… Нет! Я не хотел бы, как у них. Нет.
Вы, наверное, сейчас подумали, что я их не любил? Я очень любил своих родителей. Очень. Я всей душой, безумно их любил. И старался заслужить их любовь, хотел быть для них хорошим сыном, самым лучшим. Я поздний ребенок. Им было за сорок. Меня не планировали. Не хотели. Дети есть: мальчик и девочка. Полный комплект. Погодки, подростки, самостоятельные почти. Родители радовались: теперь для себя поживем, расслабимся… Мама думала, что у нее уже не может быть детей. Думала, климакс пришел. А оказалось, что это я. И срок большой. И аборт поздно. «Прости, милый, я понимаю, как это всё некстати, но врач сказал, что у нас будет малыш».
НЕМОЛОДОЙ (хрипло). Малыш!
МОЛОДОЙ. Я был ребенок-проблема. Ребенок-головная боль… Первые полгода своей жизни я орал сутки напролет. Колики, непереносимость молока, пупочная грыжа, внутричерепное давление – последствия тяжелых родов. Я всегда знал, что не нужен им. Чувствовал. Родился с этим чувством. Вот и плакал. От обиды. И орал. От ужаса. Они думали, из-за колик. А я плакал от бессилия. Ведь я был такой маленький, слабый. Я полностью от них зависел. Я не мог просто взять и исчезнуть, встать и уйти куда-то. А еще я часто болел. И этим тоже раздражал родителей. Не подумайте, что они были какими-то монстрами. Это были хорошие интеллигентные люди. Но они со мной не играли. Совсем. Никогда. Никто со мной не играл. Брат с сестрой были слишком взрослые. Все были слишком взрослые. И только я один… слишком ребенок. Глупые вопросы, глупые выходки, глупые фантазии. Я был несносным. Я всем мешал. Папа любил повторять: «Тебя слишком много!», а мама вздыхала: «Когда же ты повзрослеешь, Малыш?»
НЕМОЛОДОЙ (с тоской). Малыш!
МОЛОДОЙ. Меня ставили в угол, лишали десерта и мультиков. И всё так интеллигентно, тихо, сквозь зубы. Очень сдержанные были люди. Впрочем, как и я. Вы заметили? Я тоже сдержанный. По наследству передалось. Только однажды я взял и прямо их спросил: разве вы бы расстроились, если бы я умер? Они испугались, конечно, и стали говорить, что ужасно, ужасно бы расстроились и огорчились бы страшно, и я им очень дорог, и всё такое, называли огромные суммы и уверяли, что я стою еще дороже… Но я-то видел: они испугались, потому что я сказал то, что никто не говорил вслух. Я был не нужен. Я всем мешал. Я жил в комнате сестры и донашивал вещи брата. Играл его игрушками. От него мне достались коньки, самокат, велосипед… И жена.
Да, жена. Она меня старше на 5 лет. Нет. Меня это не смущает. Это неважно для меня. Я ее люблю. И она моя первая женщина. Я еще в девятом учился, мне было 15. Брат привел ее к нам домой и сказал: «Это Анна. Она будет жить здесь». Свадьбы у них не было. Денег не было. Расписались по-тихому, и он ей дал свою фамилию. Нашу фамилию. Гостей никаких не звали. Вечером брат на радостях, естественно, напился. Ночью я пошел в туалет. А там она. Плачет. Такая красивая. Она сказала: «Иди сюда, Малыш»…
НЕМОЛОДОЙ. Малыш!
МОЛОДОЙ. Малыш. Малыш Филипп родился, когда мне было 16. Думаю, он мой. Наш. Какая разница? Он у меня на руках вырос. Формально я ему дядя. Но он меня просто по имени зовет. Так привык. Брат работал, зарабатывал деньги. Брату важно было хорошо высыпаться. Поэтому кроватку решили поставить в моей комнате. Анна приходила каждую ночь. Кормила грудью. Я смотрел, мне так нравилось. И ей. Она не стеснялась. Улыбалась. Брат крепко спал. В командировки уезжал часто. Возвращался, напивался, веселился, песни пел под гитару, обнимался, целовался, говорил, как всех любит. Иногда разговаривал сам с собой, посмеивался, хихикал о чем-то себе под нос. Будто с каким-то невидимым собутыльником. Я ведь не пью. Знаете, люди делятся на тех, кто под действием алкоголя весь мир обнять готов и тех, кто, чем больше пьянеет, тем сильнее всех ненавидит. А особенно себя самого. Я не пью. Ненавижу. Себя, когда пьяный. Мысли в голову лезут. Гадкие. И на душе как-то муторно. Будто я что-то ужасное совершил, непоправимое, предал кого-то или убил… А брат был добрый. Думаю, он обо всем догадывался. Но вопросов не задавал. Так и жили. Обычная шведская семья.
Сначала, пока мной владела страсть… «Владела страсть» — очень пафосно звучит, да? Ну, пока гормоны, секс, вот это всё бьет по мозгам, крышу сносит, понимаете, я не думал ни о чем. Жил, как жилось. Плыл по течению, можно сказать. Молодой был. А потом начал чувствовать, что опять я делаю не то, опять вляпался в какую-то глупость.
Анна плакала, не хотела меня отпускать. И к Филиппу я очень привязался. И он ко мне… Но я решил поступить, как взрослый. Переехал в другой город, пытался устроить какую-то свою отдельную жизнь, завести роман с ровесницей. Ничего не вышло, конечно. Меня тянуло к ним, домой, обратно. Я скучал. Но держался. Однажды Анна позвонила в четыре часа утра. Она не звонила до этого ни разу. Сказала два слова: «Он умер». Это случилось в командировке. Его нашли в номере отеля. Оторвался тромб. Через пару часов я был уже у них. И больше мы не расставались. Не расставались.
Филипп теперь такой большой – выше меня. Моего брата не помнит. И думает, что я был всегда. Но это не важно. А важно, что мы его хотели, ждали. И он появился. Прекрасный. Веселый, умный, красивый. Вы знаете, какие они умные, эти дети? Они гораздо, гораздо, намного умнее нас. Они уже рождаются такими. Когда он еще был в животе, я уже с ним играл. Я включал ему музыку. Приставлял наушники к животу. А еще мы перестукивались. Никогда этого не забуду. И потом его первые блуждающие улыбки во сне… Говорят, дети видят ангелов. Я вообще-то атеист. Но, может, и видят. Помню, месяцев в пять он лежал в своей кроватке совсем один в комнате и улыбался, пританцовывал ножками и смотрел в левый верхний угол. И такой радостный был, счастливый… А потом засмеялся. Как будто кто-то сделал ему (играет на губе) «плюти-плюти-плю»…
Больше у нас нет детей. Анна еще хотела. И сейчас хочет. А я… я нет… нет. Она обижается на меня за это, я знаю. Но… нет. Она ведь уже в возрасте. Что угодно может случиться…
Когда мне было 8, мама заболела. Из-за меня. «Поздние роды подкосили ее здоровье», — сказали врачи. «Как счастливо мы жили, пока тебя не было! Зачем ты только родился!?» — сказала моя сестра. А я не знал, зачем я родился. Я никого об этом не просил.
Мама стала часто уезжать на лечение. В ее отсутствие за мной присматривала домработница. Я эту женщину возненавидел сразу. Она была некрасивая, старая. Курила и круглые сутки смотрела по телевизору какую-то ересь про экстрасенсов. Грубая, простая, вспыльчивая. Топала ногами и размахивала руками, когда ругалась. Так сильно размахивала, что пару раз мне прилетало по затылку. Да, она меня поколачивала. Если бы я только пожаловался родителям, ее бы уволили, вылетела бы пулей. Но я не жаловался. Потому что потом мы всегда мирились. И она готовила вкусно очень. Жирно, сладко, остро, может, и неполезно. Но вкусно! И она со мной играла! Смеялась над моими идиотскими шутками. Так смеялась! Ржала, как конь! Мы до сих пор дружим. Она пережила обоих моих родителей и даже брата. Ходит, согнувшись, с двумя палками, матерится. Курит, дымит, как паровоз, и до сих пор называет меня Малыш.
НЕМОЛОДОЙ. Малыш.
МОЛОДОЙ. Она была только с виду взрослая тетка. А самом деле, она не хуже меня умела дурачиться, скакать, орать не своим голосом, объедаться плюшками и стучать ложкой по батарее. Подхватывала любые мои самые сумасшедшие придумки… Верила в привидений… В моих привидений! В простыню с двумя дырками! Мы так играли! Мы так хохотали! Мы…
У меня был друг! Да! У меня еще был друг! Я и забыл! Забыл почему-то… Как я мог забыть!? Мне было лет 7. Я стоял у окна и смотрел на крышу дома напротив. А потом на асфальт под окнами. Мы жили на верхнем этаже. Я смотрел на асфальт. Мне было страшно и не страшно. Четвертый этаж. Сколько это? 4 секунды?.. Нет? Я не хотел падать. Я хотел лететь! Улететь отсюда чтоб. Я сидел на подоконнике. Рама была открыта. Солнце светило в глаза. Я зажмурился. У меня в ушах зажужжало. Я открыл глаза и увидел его. Это был не мальчик, а мужчина. Красивый, умный, в меру упитанный. В полном расцвете сил. Меня потом спрашивали, откуда я это взял про расцвет сил? Сам не знаю. Наверное, из телевизора что-то принесло. Может, из какой-нибудь передачи про звезд экрана. Он жил на крыше. Он мог летать, нажимал кнопку на животе и у него за спиной раскручивался пропеллер. Вот такая технологичная фантазия. Но врачей не пропеллер смущал, а то, что человек был взрослый. Первый доктор сказал, всё из-за того, что мне не хватало отцовского внимания. Это логично, пожалуй. А второй, что это как-то связано с возможным латентным гомосексуализмом. Я сказал «латентным». Что вы так смотрите? Все люди бисексуальны в той или иной степени. Это известный факт. В общем, оба врача сказали, что выдуманный друг был моим Альтер-эго. И с его помощью я воплощал свои самые скрытые потаенные желания. Точнее, самые опасные и идиотские желания. Сначала мы взорвали паровую машину. Мы ее хотели запустить, но из двигателя вылилась какая-то вонючая жидкость, вспыхнуло пламя. От взрыва у меня подпалились ресницы и брови. На полке выгорело большое пятно. Потом меня, естественно, наказали. Но не за то, что я испортил игрушку и полку. А за то, что свалил все на какого-то в меру упитанного человека. Дальше еще хуже. Я забрался на крышу, причем не нашего дома, а соседнего. Вызывали пожарных, чтобы снять меня с высоты. А вот за что мне до сих пор жутко стыдно – я опозорил сестру, испортил ей свидание с парнем, в которого она была влюблена. Я накрылся пледом, заполз к ним в комнату и стал выкрикивать всякие гадости. Она потом так рыдала, и неделю со мной не разговаривала.
В свое оправдание я объяснял, что не виноват и это все проделки Карлсона. И повторял его любимую фразу «пустяки, дело житейское!». Родители забеспокоились, стали водить меня по врачам. В итоге один профессор заподозрил у меня начальную стадию шизофрении. Мама проплакала всю ночь, а наутро проснулась седой, да, поседела раньше времени. Папа так разозлился… Он вошел в мою комнату и плотно закрыл дверь. Он сжал мою руку вот здесь, очень крепко сжал и сказал, что ему это все надоело. И если я не перестану верить во всяких там карлсонов, то пусть меня положат в больницу и сделают лоботомию. «Хватит глупостей, пора тебе повзрослеть». Вышел и хлопнул дверью. Пора повзрослеть. Мне еще не было девяти…
Я сказал Карлсону, что никогда, никогда-никогда больше не хочу его видеть. Он не поверил.
Я сказал: убирайся из моей жизни! Он засмеялся.
Я сказал: Я БОЛЬШЕ С ТОБОЙ НЕ ИГРАЮ!
И он улетел. И я повзрослел. И больше его никогда не видел.
ПАУЗА. Немолодой закуривает. Протягивает пачку Молодому.
МОЛОДОЙ. Не курю.
НЕМОЛОДОЙ. Бросил?
МОЛОДОЙ. Никогда не курил.
НЕМОЛОДОЙ (курит). Ну, ты, давай, не затягивай с этим. Такие вещи нельзя откладывать на потом. Время идет, часики тикают. Оглянуться не успеешь – а жизнь-то и прошла. Вот так и проживешь всю жизнь без сигареты.
МОЛОДОЙ (сдерживая улыбку). Курить вредно.
НЕМОЛОДОЙ. Да ты что?!
МОЛОДОЙ (улыбается) . Рак легких и все такое… На пачках же написано…
НЕМОЛОДОЙ. На заборе тоже написано!
МОЛОДОЙ (серьезно). И вообще мне не нравится запах дыма.
НЕМОЛОДОЙ. Здравствуйте! А мне что ли нравится? Дым, да, немножко вонючий. Но ты же мужик! Терпи! Не все тебе цветочки нюхать. У тебя глаз дергается. Нервы. У всех некурящих нервы ни к черту. Стоит только нормальному человеку где-то в сторонке затянуться, как тут же прибежит кто-нибудь некурящий и начнет скандалить. Признайтесь, вы нам просто завидуете. В общем, мой тебе совет: не жди, начинай потихоньку. И лучше натощак. Первую с утра, вторую перед обедом, ну, и, само собой, на сон грядущий третью… Как получится, не в затяг, хотя бы по половинке. Но надо стараться. Запиши: «три раза в день до еды».
МОЛОДОЙ (повторяет). «Три раза в день до еды». Но вы же не доктор?
НЕМОЛОДОЙ. Я? Конечно, я доктор. А ты забыл? Я лучший в мире доктор! Слушай! Все эти разговоры о вреде курения не что иное, как заговор. Заговор врачей. Во-первых, доказано: никотин улучшает умственные способности. Например, все писатели курили и курят. Ладно, не все. Но лучшие. Лучшие! Подумай об этом. Во-вторых, курение снимает стресс, в-третьих, убивает вирусы! Нужны тебе еще аргументы? Я мог бы рассказать о том, что у курильщиков не бывает Альцгеймера. О том, что курение снижает повышенное давление и сахар, предотвращает ожирение, обладает противовоспалительным эффектом!.. Ты смеешься? Тебе смешно?! А знаешь ли ты, что в каждой больнице, в каждом госпитале, на каждом этаже есть курилки? На каждом! Даже в реанимации. Для кого они? В реанимации, а?
МОЛОДОЙ. Для… врачей!?
НЕМОЛОДОЙ. Именно! Теперь-то ты понимаешь?
МОЛОДОЙ. Кажется, начинаю понимать.
НЕМОЛОДОЙ. Соображаешь ты, конечно, не сказать, чтобы быстро. Ну, собственно, как и большинство некурящих.
МОЛОДОЙ. Но кое-что я все-таки сообразил. Я тебя узнал! Красивый, умный, в меру упитанный…
НЕМОЛОДОЙ. Я тот, кто спасал тебя от преддиабета, отбирая у тебя сладости – конфеты и плюшки. Между прочим, рискуя жизнью! Или ты думаешь, мужчинам в полном расцвете сил уже не грозит лишний вес и кариес? Да будет тебе известно, что я терпеть не могу сладкое. Я гораздо больше люблю колбасу и тефтельки. О чем не раз намекал тебе и твоей бестолковой мамаше. Но от некоторых людей не приходится ждать слишком многого. Да будет тебе известно, что ваша паровая машина в тот самый день просто нуждалась в том, чтобы ее взорвали. Жидкость с едким запахом – денатурат. Технический спирт. И твой любознательный братец как раз собирался попробовать смешать его с колой. Теперь-то ты понимаешь, что выгоревшее пятно на полке и опаленные ресницы в сравнении с человеческой жизнью, в самом деле, пустяки – дело житейское!? Да, мы с тобой немного прогулялись по крышам. Но лишь для того, чтобы твои никудышные родители отвлеклись от своих дел и, наконец, обратили на тебя внимание, и на минутку задумались, насколько им дорог этот несносный мальчишка. Ну, прости! Прости меня за то, что я такой добрый отзывчивый человечек! Кстати, мы вовсе не опозорили твою сестру. А, наоборот, спасли от позора! Если бы мы не расстроили то свидание в темноте, вовремя прокравшись в ее комнату, ты стал бы дядей не в 16, а уже в 8! Понравилось бы это твоим маме и папе? Не думаю. Теперь ты видишь – человек из кожи вон лез ради тебя и твоей ужасной семейки!
МОЛОДОЙ. Ты почти не изменился.
НЕМОЛОДОЙ. Чего не сказать о тебе.
МОЛОДОЙ. Я повзрослел…
НЕМОЛОДОЙ. Не то слово! Ты плохо сохранился. Морщины, седина… Удивляюсь, что кто-то еще предлагает тебе жениться.
МОЛОДОЙ. Да, вот, предлагает…
НЕМОЛОДОЙ. Соглашайся! Тут нечего и думать. Конечно! Если хочешь знать, у меня было пятьдесят две жены. И всех их звали Аннами. И все меня безумно любили. И до сих пор любят. Безумно.
МОЛОДОЙ. Ого! Может, у тебя и дети есть?
НЕМОЛОДОЙ. Ну, есть. Человек примерно 15. И это только сыновья. Девчонок я не считаю. Чем-то же мне надо было заниматься, когда ты меня выгнал…
МОЛОДОЙ. Прости…
НЕМОЛОДОЙ. Лучшего друга! Прогнал взашей! Того, кто всегда был рядом. Того, кто спасал тебя от одиночества и отчаяния. Кто следил за тобой сверху и не давал упасть вниз. Да чего уж там, я твой ангел-хранитель с мотором! Вот такая технологичная модификация. Я тот, кто показал тебе, что жизнь веселая штука, если перестать пытаться оправдывать чьи-то ожидания, и просто жить. И делать то, что хочется, а не то, что от тебя ждут. Делай, что хочешь, и будь – что будет!
МОЛОДОЙ. Ты простишь меня?
НЕМОЛОДОЙ. Вообще-то такие вещи не прощают. Но я, как тебе известно, ангел, и мое ангельское сердце велит мне проявить великодушие. Короче, радуйся – ты прощен!
МОЛОДОЙ. Спасибо! Ты очень добрый.
НЕМОЛОДОЙ. Просто я тебя люблю. Хотя ты ужасный зануда и нытик. Тебя хлебом не корми, дай пожаловаться и поплакать в жилетку. Да мало ли, что там было в детстве! По большому счету, у всех одно и то же. Все дети несчастны, потому что зависят от взрослых. А теперь-то… А теперь! А теперь! У меня для тебя хорошая новость… Нет, не так, еще лучше! Благая весть: детство кончилось! Теперь ты свободен. Отныне ты сам себе красивый, умный и в меру упитанный! Поздравляю! И дарю тебе безвозмездно этот восхитительный подарок!
Он достает из кармана самодельный пропеллер из школьной деревянной линейки.
НЕМОЛОДОЙ. Лучший в мире подарок!
МОЛОДОЙ. Что это?
НЕМОЛОДОЙ. Угадай!
МОЛОДОЙ. Линейка, надетая на обломок авторучки?
НЕМОЛОДОЙ. Вообще-то это лучший в мире пропеллер.
МОЛОДОЙ. Прости. Но это очень похоже на линейку.
НЕМОЛОДОЙ. Так и задумано. Для конспирации. Но мы-то знаем, что это пропеллер.
МОЛОДОЙ. Хочешь сказать, он настоящий?
НЕМОЛОДОЙ. Хочешь испытать?
МОЛОДОЙ. Страшно…
НЕМОЛОДОЙ. Да ладно! Подумаешь, одним некурильщиком больше, одним меньше!
Карлсон исчезает. Малыш держит в руке пропеллер, раскручивает, смотрит, как вращается линейка…
Конец.
Анна Богачёва
